Валентина Мельникова

Жила-была одна девочка. Верила в добро. Всегда всех старалась помирить, и не потому, что была беспринципная, а потому что принцип был у нее: все должны научиться жить мирно, ничто не стоит слезинки другого.

Но как научить всех жить в мире? Кому-то нравятся яблоки, кому-то гусь заморский. Может это стать причиной раздора? Может! А может не стать? Тоже может. А почему? Потому что душа настроена на понимание, что вкус другого  — он и есть вкус другого. Да, в принципе, и гусь заморский может быть с яблоками.

Но есть такое, из-за чего мир невозможен, приятия нет. Например, одни унижают других. Как тут с этим смириться? Девочка думала об этом. И придумала она, что она может влиять на этих других потихоньку. А как, спросите вы? Мыслью! Так придумала девочка. Стала она представлять, что те, другие, которые любят унижать, в какие-то моменты жизни могут быть добрыми, а это значит, что и , в принципе, могут быть добрыми. И девочка стала о них думать, как о добрых. Если доводилось разговаривать с такими, то разговаривала, как с добрыми, любя их, уважая, иногда произнося слова, что уважает их за тактичность и доброту. Те изумлялись, что производят такое впечатление, потом начинали верить, что они такие, потому что – кому ж не захочется быть такими, а потом и становились!

Была ли девочка умна, поступая так? Не знаем, как думаете об этом вы, но вот чему мы изумились сами: в городе, где она жила, стало меньше судебных процессов, стало меньше разводов в семьях, стало больше отличников в школе, стало больше предприятий, на которых делалось красивое и нужное, стали выше зарплаты у людей, стало больше улыбчивых взрослых, стало чище во дворах, стали честнее цены за коммунальные услуги. А знаете, что еще стало происходить? В городах, что по соседству с девочкиным городом, тоже стало все добрее и лучше. А потом и во всей стране, а потом и в мире.

Один пришелец с другой планеты поделился своим наблюдением: на его планете стало становиться все добрее и миролюбивее. И вот думает он теперь, а почему. Прилетел посмотреть, а как у нас. С девочкой, говорят, познакомился. И очень хочет быть таким, как она. Стал называть он ее Книгиней. Мы не знаем, почему. Наверное, думает, что это у нас на планете самое лучшее девичье имя. Вообще-то, мы поправляем его, говорим, что Княгиня, наверное. Он соглашается, запоминает, но потом почему-то снова говорит Книгиня. Вот с этим именем на устах и полетел рассказывать о ней на свою планету.

Продолжение цикла:  Богоматерь Корсунская