Площадь рыночная.
Грубые подмостки.
Занавес раздернул балаган.
Водевиль на площади играем,
Мы объездили уже немало стран.
Я фигляр, артист бродячей труппы,
Мне слугу играть пора сейчас.
Вижу я , народ на площади теснится,
Вижу сотни любопытных глаз.
В роли я — прохвост, я — вор, развратник,
Открываю сердце и замки.
Хорошо, что заглянуть никто не может
Мне , фигляру, в сердца уголки.
Из монастыря бежал когда-то.
Думал я, мои подмостки — мир.
Бредил я Эсхилом и Сократом.
Думал жизнь артиста — вечный пир,
Балаган передвижной — замена дома,
Труппа — навсегда моя семья,
Корчить рожи, завывать на сцене —
Роль такая вечная моя.
Бьют меня —
Я вою, корчу рожи.
Смех толпы!..
Ах, как бы спеть я смог!
Я бы монолог сказал из драмы,
Чтобы слышал мир, земля и Бог!
Шутки грубые и смех трактирный пьяный…
Кто -то сливу кинул!
Не беда!
Град монет, звенят, гремят медяшки —
Значит, обеспечена еда.
Маски кружатся, как будто в карнавале…
Кастаньеты щелкают…
Финальный танец мой…
На поклон теперь выходим труппой,
Зрители расходятся домой.
Балаган свой занавес задернул,
Вечер тихо дремлет у двора.
Ужинать пора,
В дорогу утром —
На сегодня кончена игра.
Сняты маски, в сундуке костюмы,
Подана еда, кувшин вина.
Тост мой первый:
-За судьбу фигляра!
Молча выпиваем мы до дна.
Вот артистка мелко хлеб ломает.
В ролях — сводня, скряга, шлюха.
Скажешь, в жизни, ролей гаже нет.
При ее талантах — ей пол-мира!
Как она умеет спеть сонет!
Как она на сцене умирает!
В монологе как сплетает вязь!
Что же ждет ее?
Как всех фигляров,
Солнце, дождь, трактиров вонь и грязь.
Вот хозяин труппы отдыхает.
Пьесы он для герцога писал,
Да не угодил —
Избит был страшно,
Кровью харкая , в кустах два дня лежал.
Изрекает он: Театр — любовь народа.
Но мы знаем все, что мир- театр,
но есть слово терпкое — свобода.
Вот актер у огонька согнулся.
Он герой, горят глаза, блестят клинки.
Горожанки ему дарят поцелуи,
А мужья-ревнивцы — синяки.
Я вторую чашу поднимаю:
— С Мельпоменой жизни наши как свеча.
Мы поденщики искусства, мы фигляры,
А театр, порой, губительней меча.
Завтра утром стражники откроют.
Мы покинем город навсегда.
Снова балаган зовут дороги.
Стоит хлеб актерского труда!