Как обычно вечерком деревня собралась на завалинке деда Михея. Бабы, мужики и стайка подростков уселись, и уставились на деда Михея. Тот приосанился, трубку набил, кресалом покресил, прикурил. Пыхнул трубкой, и забасил.

Расскажу сёдня то, что было в незапамятные времена. Тогда еще и деревни-то нашей не было. Была вот эта речка. Был лес. И с пяток землянок. Где ваши прадеды и прабабушки ютились.

По ту пору в речке нашей рыбы было немеряно. Да и посейчас рыбаки не жалуются на улов.

Мужики одобрительно закивали.

Вот и облюбовал это место беглый лесоруб Кузьма. Сбежали они с дворовой девкой Настеной от злого боярина, не к ночи будь помянут. Вырыли на первое время землянку. Чуть дале реки, чтоб посуше, чуть ближе к лесу, к грибам.

Бабы одобрительно закивали.

А и не одни они такие смекалистые — путники прохожие тож позарились на место славное. Тож землянки понарыли. Рядышком.

Но какой уют в землянке? У Насти дитя скоро будет. Кузьма рассудил: надо избу строить. Чтоб уютнее жить.  Ну и пошел Кузьма в лес. Дерево же нужно для избы. Силушка немерянная, да и топор в руках.

Выбрал большое дерево, и начал было рубить. Ан нет! От первого удара нога подкосилась. От второго  – вторая. Что на напасть? Что ли дерево не то? Не рубит его топор. Пошел Кузьма к другому. Но только замахнулся топором, как нижняя ветка задвигалась и норовит Кузьме в ухо заехать.

А следующее деревцо, поменьше, просто  ветками по щекам его отхлестало. Отбежал. Призадумался Кузьма. Пошел в свою землянку. Настя, его подруга сердешная, спрашивает: что пригорюнился?

— Да что-то не выходит ничего.

— Что не выходит?

— Деревья не рубятся, кусты цепляются, птицы клюются, деревья дерутся.

Настя обняла его голову.

— Не печалься, завтра вместе пойдем.

Назавтра пошли вместе. Пришли к дереву. В три обхвата.Дуб. Старенький. Не за раз срубить. А Настя и говорит: погоди топором размахивать.И воззвала Настя к лесу во весь голос:

— Лес-батюшка, подай голосочек, отзовись.

Ветер задул, лес зашелестел. И вдруг, глядь! Девица из дуба выходит. Вся из себя красавица, только зеленая, И лицо зеленое, и руки зеленые, и сарафан зеленый. А на голове вместо волос листья дубовые.

— Не губите моих детей! -промолвила.

Кузьма ошалел.

А Настя, как ни в чем ни бывало:

— Пойдем, побалакаем… — И ушли куда-то за кусты.

Кузьма стоит с топором, как дурак. И не ведает, что за выкрутас. Что за подружка у Насти такая?

Дед Михей пыхнул дымом и хитро глянул.

Да и мне неведомо, о чем там Настена с Лесовицей балакали, лишь догадка имеется… А только вышли они улыбаясь.

— Это мой муж Кузьма.

— А я Олеса.

— Пойдем, Кузьма, с нами.

И пошли они по лесу.

— Вот, Кузьма, это дерево уже умерло, но для избы годится. Руби смело!

И пошли они дальше.

— А здесь была ссора с болотом. Тут много погибших моих детей. Бери. Пусть послужат благому.

И вернулись они на поляну.

— А вот тебе старый дуб.- И обратилась к дереву, — Ну что, дуб-дубочек? Помирать-то неохота? Хочешь избой стать?

Дуб хмыкнул, крякнул и прохрипел «да» …

Так и родилась первая изба. Говорящая. Это сейчас избы вслух не говорят. Но слышащий да услышит.

Бабы с мужиками стали переговариваться. кто что слышит. Дед Михей ухмыльнулся и дальше забасил.

Олеса и строить помогала. Позвала семейку медведей. Батю, Матушку и детишек их. Весело бревна затаскивали, весело крышу крыли, весело глиной крышу замазывали. чтоб не протекала., а птицы лесные щели мхом затыкали.

Короче, изба родилась. Живая изба! Говорящая и оберегающая!

Кузьма с Настей нарадоваться не могли. А Настя была уже на сносях. Кузьма озаботился о колыбельке. И тут Олеса помогла. Зайцы натаскали бересты для колыбельки. А тетерева и утки  — пуха для перинки.

Как время пришло, сына родили. И назвали его Алешей в честь Лесовицы Олесы. А Алеша с младенчества умненьким был, с птицами умел разговаривать и до старости  советовался с избой.

Так и стала наша деревня – Алехино. От Лесовицы-Олесы, и от Алеши.

Кузьма стал первым старостой деревни и главным защитником леса. Не давал живые деревья рубить.

Помогал соседям избы строить. Да и Дева Олеса наведывалась временами в помощь.

Так есть и пошла деревня наша…

Умолк дед Михей. Пыхнул трубкой и загрустил по старым временам. Деревенские задумчиво разбрелись по своим избам.

 

Читает Петр Дубинский.