Олег Бобров. Рожденный Драконом. Заключительная глава
Дахир глядел испытующе и холодно на людей, собранных на дворе. Сколько лун, потратил он, отбирая их кого из зиндана, кого-то извлекая из рук палачей и из мрачных каменоломен.
Суровые лица, на большинстве следы тяжких испытаний и прожитых невзгод. Туркмены, тюрки, персы — всех объединили здесь ураганы недобрых дней и воля хаджиба.
Дахир заговорил негромко и веско:
– Отныне , слово мое — закон для вас. Вы будете получать все удовольствия, но платить за них преданностью! Иншалла! Жизнь человеческая коротка, но лучше прожить ее коротко , но со смыслом, чем гнить безвестным рабом или корчиться в руках палачей! Иль Алла, иль Биматулла!
И два десятка хриплых голосов повторили так, что спугнули любопытных птиц, сидевших на стене:
– Или Алла, иль Бисматулла! Клянемся!
Дахир чуть повысил голос:
– Если же найдется неверный среди вас или малодушный, решивший, что можно будет предать, то покаран он будет рукой вашей, братья по крови и судьбе!
Рев голосов:
– Клянемся!! Клянемся именем Аллаха, милостивого и милосердного!..
Пролетело две луны. Дахир стоял на небольшом возвышении, рядом два стража крепко держали связанного человека. Один из отобранных Дахиром, бывший караванный разбойник, проданный ранее в рудники Бадахшана, попытался бежать. Дахир глядел на него с непонятным выражением, пытаясь понять, почему храбрец Мустафа, которому вместо смерти под землей была обещана жизнь, решил нарушить клятву, данную именем Аллаха?
А пойманный, стоял совершенно спокойно, глядя в сереющее небо, с видом , совершенного безразличия.
Толпа грозно молчала, готовая , по первому приказу Дахира, казнить своего вчерашнего собрата.
Дахир стиснул маленькой крепкой ладонью плечо приговоренного:
– Говори! Слово смертника!
Голос обреченного звучал спокойно, с ноткой легкой смертной тоски:
– Я трусом не был никогда! Я грабил караваны! Я сражался и сорил золотом! Я стал рабом в каменоломне, но я не хочу умирать рабом ни чьим! И то , что ты обещаешь хаджиб, это конечно, дорога к жизни! Но к какой жизни?! К участи пса, которого натравят на кого-то! Дайте мне прочитать молитву и можете казнить меня!
.. Через несколько мгновений лишь разорванные клочья человеческого тела лежали на каменном подворье.
Кто-то из людей дороги стоял со смущенным видом, остальные, привыкшие к убийствам, выглядели равнодушными. Трое в углу, наклонившись, извергали из себя рвоту.
Дахир произнес:
– Не ваши руки покарали его! Его покарала судьба! Аллах свидетель, что сам он, выбрал такую участь себе! Иншалла!
И рев голосов:
— Иншалла!
Дахир поднялся:
– Сейчас время вкушать трапезу и отдыхать, правоверные!
Внезапно он ощутил на своем плече чью-то руку и недовольно обернулся. Начальник стражи стоял позади него с перекошенным лицом и делал хаджибу знаки , призывая приблизить ухо.
Когда Дахир нагнулся, страж шепнул ему:
– Великому хану, внезапно стало плохо! Уже лучшие табибы рядом с ним ! Они не могут ничего поделать! Тебя зовут, хаджиб! Пойдем немедленно, господин!
Дахир сделал знак, что позволяет людям дороги идти в трапезную, и поспешил вслед за широко шагающим главой стражников к коновязи. По дороге из сбивчивого рассказа воина выяснилось, что сегодня с утра хан был в хорошем настроении, посетил дворец за городом, с аппетитом поел, полюбовался танцами гератской наложницы. Потом внезапно побледнел, но превозмог себя и, отказавшись от помощи, вышел к коню. Занес привычным движением , ногу в седло и рухнул на землю. У него пошла кровь из носа, отнялась одна нога и перестала действовать левая рука. Сейчас во дворце смятение и страх. Посланы гонцы за родственниками братом и сыновьями.
Тобчи-хан лежал на своем ложе, тяжело дышал и глядел замутненным взглядом на людей , собиравшихся постепенно, вокруг его ложа. Лекари-табибы, придворные, начальники войска, такие знакомые и одновременно чужие, плывущие перед глазами лица.
Приглушенные голоса:
– О Аллах! Великий хан, да будет милость неба с нами!
– Немедленно заказать фетву о здравии повелителя! Выпустить заключенных из тюрьмы!
Брат Юсуф, сыновья Арбиль, Шамс эль Мульк, Шуайс стоят отдельно. На их лицах участие, горе — но как хорошо знает Тобчи-хан, цену всему этому.
Хан устало закрывает глаза и проваливается в черную струящуюся бездну. Железная натура степняка, неустанное радение табибов начали давать плоды свои, через восемь лун. Все это время висела на тоненьком мосту между тем миром и этим жизнь грозного владыки. Во дворце разговаривали шепотом, город гудел сплетнями и слухами, рассылались гонцы в разные стороны. Железная натура воина, правителя, привыкшего драться до конца, сделали дело свое.
Дахир в эти дни вместе со всеми выражал озабоченность, но если быть искренним до конца, жалел он не только хана потерявшего способность двигаться , но и свою ушедшую, недобрую молодость. Думал о том, что ждет теперь державу и что будет с ним самим и с тем делом, которое он начал — делом создания братства людей дороги.
На девятый день к Тобчи-хану вернулась речь, и он приказал собрать у ложа своего родственников и придворных, а также подвластных правителей — илеков и послов других государств.
Хан говорил с трудом, слуги постоянно вытирали ему струйкой текущую слюну . Все , кто стоял у ложа больного, превратились в одно большое ухо: – Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Власть передаю я сыну своему — Шамс эль Мульку, со столицей в Баласагуне.
Горделивый взгляд старшего сына на окружающих.
– Север и северо–восток державы , Аталык, Шош , Ик-куль до границ с Ляо, сыну Арбилю.
Перешептывание окружающих. Худое волчье лицо Арбиля выглядит невозмутимо каменным.
Дальше перечисления вознаграждений слугам и царедворцам.
Дахир обратился в слух. Сейчас решается его судьба: –Моему верному слуге, хаджибу Дахиру, пять тысяч дирхемов и предложение : либо покинуть службу державе нашей, либо, так же, как и при мне, верно служить сыну моему Арбилю ибн Ибрагиму Тобчи-хану! Сыну моему Арбилю быть милостивым господином бывшему хаджибу моему Дахиру ибн Абдурахману
Перешептывание окружающих, взгляды искоса.
– Самому же мне, по милости Аллаха лишенному уже способности править и двигаться, окончить дни свои в Самарканде. Иль Алла иль Бисматулла! Аллах Рахим!
Прошло пятнадцать лун.
Длинная кавалькада всадников и повозок, растянулась по предгорной равнине.
Дахир ехал в Аталык, стремя к стремени с Арбилем, сыном покойного хана , своим новым владыкой . Вчерашний хаджиб великого хана размышлял о том, что будущее человека в длани Аллаха, а в его судьбе переворачивается еще одна, уже желтеющая, как осенний лист , страница.
И может, потому-то и счастлив человек, что живет сегодня и верит в день завтрашний!
Конец