Олег Бобров. Рожденный Драконом. ч. 3 гл.3

Самарканд встретил гостей ароматов созревших фруктов, блеском мечетей, мощью крепостных стен.

Выехавший встречать гостей престарелый Абу-Джафар устроил прием владыке, поражавший пышностью. Сверкание позолоты и украшений на одеждах, россыпи монет и риса, порхающие в воздухе в знак торжества и изобилия, восторженный рев толпы.

Пир по случаю приезда владыки, потрясал самое смелое воображение. Столы ,  ломящиеся  от блюд и напитков, славословия и музыка. Взор услаждали танцы и пение лучших  приглашенных танцовщиц и самых красивых служанок.  Взгляд  Дахира привлекла смугловатая, изящная девушка, чьи скулы выдавали кровь киданей. Танцовщица  двигалась в танце, словно плыла с грацией, изумлявшей присутствующих.

Она была достаточно высока ростом, почти с Дахира, и имела чуть овальное продолговатое лицо, того типа, который называют «уриндзагао» — дынное семечко. И мягкие, почти детские черты лица, подведенные глаза,  сочетавшиеся с милым  чуть вздернутым носом. Хаджиб забыл обо всем. Его сердце, окаменевшее годами страшной жизни, вдруг ощутило сладкую истому.  Сам того не понимая, чуравшийся женщин  Дахир влюбился! Заметив его интерес к женщине, Абу-Джафар склонился к уху хаджиба:

– Это уроженка Ляо,  Мэй Лу.  Она у нас недавно,  наверное,  лун пятьдесят!  Пришла с ханьским караваном.   Славно поет и танцует! Хочешь, я подарю ее тебе в знак дружбы,  хаджиб?    Вижу , по сердцу  пришлась?!

Дахир с трудом сглотнул комок  в горле   и ответил негромко:

– Признательность моя тебе, почтенный Абу-Джафар!!  Такой подарок очень дорого стоит!  Позови ее!

Ни один, ни другой  не  были   развратниками,  торгующими женщинами      и распоряжающимися  чужой судьбой,  как товаром на рынке.      Век был таков, что бесправные женщины невысоких сословий считали для себя за высочайшую честь   стать наложницей, а то   и женой важного чиновника или царедворца.

По знаку Абу-Джафара танцовщица, чуть заметно покраснев под мужскими взглядами , приблизилась.   И Дахир,  снова  ощутив приступ какого-то небывалого удовольствия,  смешанного с томлением тела, произнес :                                                              – Прекрасная пери! Тебя зовут Мэй Лу? Хочешь сегодня  осчастливить покои мои, усладить меня танцем и дивной беседой?     Я хаджиб великого хана, меня зовут Дахир!

С томной грацией потянувшись, Мэй  чуть покраснела ,  принимая привычные правила игры:

– О великий господин,  это великая честь для меня!    Я умею петь, танцевать, доставлять наслаждение, вести беседу, готовить еду.    Меня этому учили!

…   Дахир, непривычно расслабленный,  умиротворенно заснул, а лежащая рядом с ним изящная женщина долго глядела на его лицо, с которого стекала во сне улыбка,  длинным, внимательным взглядом.

Затем  Мэй Лу  осторожно встала  и как была обнаженной подошла к сводчатому окну  и  долго смотрела на приближающийся рассвет.

Хан внимательно глянул на хаджиба.    Прекрасно разбиравшийся в людях,  он впервые  увидал  Дахира счастливым  и,  по–мужски  поняв его, улыбнулся:                        – Хороша наложница,  мой хаджиб?

Дахир едва смог скрыть выражение довольства  и ответил сдержанно:

– Да,    мой повелитель! Я хочу,  что бы она была моей временной женой!                             А там —  все в руках Аллаха!

Тобчи- хан хмыкнул:

– В таком случае, тебе нужен свой дом! Ведь  давным-давно  отвык  ты   от тепла домашнего очага, будучи на моей службе!   Я дам денег,  и ты выстроишь в Самарканде дом, достойный тебя.    А когда у тебя будет сын, он будет в милости моей.

Дахир склонил голову:

– Благодарю, Бури тегин. У меня, благодаря щедротам твоим , достанет денег самому основать свой очаг.

И жизнь хаджиба переменилась, словно в арабской сказке.

Каким наслаждением было покидать поздним вечером дворец, идти домой по городу, где горят в домах огни, варится ужин, люди обсуждают день сегодняшний, перекликается стража на стенах.   Дома ждет ласковая в постели, искусная в приготовлении пищи женщина.

С ней можно было разговаривать часами. Она знала множество сказок и легенд, умела удивительно слушать повествования Дахира о далеких землях, звездах  и людях.      При этом ее маленький рот  чуть приоткрывался, обнажая почерненные для красоты  зубы,   и она только изумленно покачивала головой:

– Ах, господин мой! Ты так много знаешь, так много видал!

О себе ,  женщина  повествовала мало.   Дахир лишь узнал, что она рано осталась сиротой, ее воспитывала старшая сестра,  умершая пятнадцать весен назад .   Мэй Лу покинула родной край  Шаньси, во время очередной войны, в поисках лучшей доли пришла в Самарканд.    Вот , в общем-то,  и все.

Иногда  по просьбе  Дахира она танцевала или пела мелодичным голосом, напоминающим звон колокольчика  в руках буддийского монаха.    Хаджиб кроме того любил баловать наложницу подарками, зная , как расцветает она от каждой, даже маленькой безделушки, как мило смущаясь,  благодарит.

Когда Дахир отправлялся на службу, Мэй Лу возилась по дому, покупала продукты на рынке, подавала милостыню нищим, во множестве сидевшим у городских ворот  и у стен крепости.  Особенно много она уделяла щедрот  высокому оборванцу   с тупым лицом, который сидел с безразличным видом, неподалеку от дома  хаджиба ,  гнусавя молитвы  и ловя вшей  в своих отрепках.

Сегодня   Дахир пришел домой  чуть позже обычного  и, присев к огню, устало поджал ноги.     Наложница улыбнулась ему словно маленькому любимому ребенку :  – Мой господин !  Я приготовила твой любимый плов   и   шулюм из баранины ,  есть горячие лепешки,   персики и  чуть-чуть сливового вина!    Аллах простит!    Ты так устал ,    господин мой.     После трапезы,  я  доставлю тебе  «ласку спины» .   Меня обучил ей, один буддийский священнослужитель!

Дахир ответил,   глядя женщине прямо в глаза:
– Знаешь, Мэй, я счастлив  в первый раз в жизни! У меня нет отца и матери! Братья,  в свое время  бросившие меня, до времени   ушли к Аллаху!    Уже тридцать лун, ты рядом со мной! И мне хорошо!   И очень хочу,  чтобы ты стала не временной моей женой, а женой, согласно Корану!  И наши дети будут в милости хана, будут жить лучше, чем прожили молодые годы  ты и я!  Я в милости у великого хана,  у нас хватит денег на хорошую жизнь!

Дахир не спрашивал женщину о согласии.   Он утверждал свое право иметь жену, согласно времени и положению своему.  Женщина  чуть  смущенно опустила глаза:

– Господин мой! Мой  Дахир! Высшим счастьем, это было бы,  для меня!    Я согласна! Но у меня есть одна просьба . Пятнадцать весен, как покинула мир этот   сестра моя.   Прежде чем ты объявишь меня женой своей, я должна совершить обряд.    Мне нужно с утра  подать милостыню нищему, а затем мы с тобой  поедем верхом на конях, дабы любовь нашу, согласно законам,     увидал великий дух  Тенгри   , благословил  нас!   И с неба благословит нас сестра моя, заменившая мне рано ушедшую мать!! Я хочу,  чтобы на небесах она не тревожилась за меня!  Завтра день ее поминовения!  Ты ,  не против,   господин мой ?

Хаджиб ,  не ответив ,  привлек женщину к себе:

– Конечно  же   нет!   Тем более,  что великий хан  разрешил мне   завтра  быть  свободным от моих обязанностей!

Дахир , как всегда, проснулся чуть позже наложницы, полежал , обдумывая   как сегодня  в свободный день будут они  наслаждаться покоем  и негой  в весенней степи за городом.

Мэй Лу на миг заглянула в комнату:

– Господин мой!   Завтрак на столе в садике !     Я  иду на рынок :   куплю еды и заодно, подам милостыню нищему.   Через три-четыре стражи я вернусь.

Дахир кивнул:

– К этому времени, я оседлаю коней и возьму припасы в дорогу,  Мэй!

Путь наложницы   Дахира был недолог.   Она прошлась по говорливому и шумному, не смотря на утро, самаркандскому базару, подала высокому нищему,  кусок лепешки и  ломоть копченого мяса.    Тот  с безразличным видом  взял подачку.     Затем  сделал странное движение,  словно  припал с поцелуем к ее маленькой ручке:

–  Женщина   резко освободилась,  встряхнув широким рукавом, словно пряча  что-то  в него извечным движением китайских женщин…

Дахир  сидел в седле,  по-дорожному  одетый, поджидая , пока его спутница  выйдет из дома.

Женщина  одним движением  вспорхнула в седло.

Они выехали за городские ворота под приветствие  начальника городской стражи и  поклоны воинов, заступивших в караул. Славно дышала степь за Самаркандом. Птицы в небе устроили свой вековечный переполох,   степной суслик на кургане  сделал стойку   и,  увидав всадников,  смешно свистнув , исчез в норке.

Проехали  несколько   фарсангов,   и  Мэй,    державшаяся чуть позади господина        своего,    выдохнула полной грудью:

–Тенгри будет счастлив,    благословить нас!   А на небесах     будет счастлива за меня, сестра моя!

С этими словами она чуть пришпорила коня  и, поравнявшись с Дахиром, протянула ему маленькую кожаную фляжку :

– Мой господин, становится жарко! Отпей этого славного  напитка!   Он  славно утоляет жажду!  Я сама его сварила!

Дахир улыбнулся ей,  сделал несколько глотков, на  мгновение  заметив, что глаза женщины, только что смотревшие на него с любовью, стали внимательными и цепкими.

В тот же миг  почему-то  почернело и опрокинулось  безоблачное  небо, черным стало солнце,   чудовищная боль  стиснула горло и желудок.  Хаджиб потерял стремена  и   безвольным мешком  сполз с седла, погрузившись во мрак.