Олег Бобров. Рожденный драконом. ч.3.Жестокость  и милосердие. гл.1

Аталык ликовал.  Миновало лето? и милость Аллаха ощущали все, от последнего нищего до обитателей ханского дворца. Год выдался урожайным, хороший приплод скота, лавки ломятся от товаров.

Что еще нужно человеку  для короткого счастья на этой маленькой земле?

Общее ощущение душевного подъема охватило даже Дахира, обычно сдержанного. Сегодня он был в настроении приподнятом. Хаджиб  перешучивался со стражами, даровал монету Гульнаре, прислуживавшей ему? и вышел в город, наполненный красками, песнями цветами.  Вот и базарная площадь. Толпа народу радостно смеялась и переговаривалась, явно наслаждаясь каким-то зрелищем. Увидев Дахира, зеваки расступились, кланяясь.  Черноглазый паренек  с волосами цвета ночи,  одетый бедно, но опрятно, похожий на вороненка, аккомпанируя себе на руде, звонко распевал:

-Буй дуи, мулиен!

Ойяд хаме, мехрубон!

Толпа радостно подхватывала в сотню глоток:

-Ойд хаме, мехрубон!

Кто на востоке не знал этих стихов бессмертного Рудаки, прославлявшего век великих Саманидов?!

Невольно хаджиб залюбовался мальчишкой, который допев песню и отложив музыкальный инструмент, принялся отплясывать, сам себе задавая ритм.

– Ойер, дуст Аллах! Ойер дуст Аллах!

Градом сыпались на землю перед танцором медные гитрифи, серебряные дирхемы и динары.

И что то шевельнулось в душе Дахира, какое-то неясное предчувствие, коснулось сердца.

Постояв и внимательно понаблюдав затем, как маленький лицедей завершил свое представление, хаджиб подошел и улыбнулся:

– Ты славно пел и плясал, мальчик!  Я хочу,  чтобы усладил ты мой кров присутствием своим.  Я — хаджиб великого хана! Меня зовут Дахир. А как зовут тебя?

Мальчуган отвесил почтительный поклон:

– Мой почтенный отец, мир праху его, нарек меня Магиром.     Однако, великий господин, одежда моя бедна,  и гостем в  покоях ваших, мне быть не по возрасту и происхождению.

Дахир хмыкнул :

– Сегодня  праздник! Аллах послал мне тебя, паренек! Пойдем же, не стесняйся!

В покоях  Дахира  по его приказу был накрыт обильный стол.    К некоторому удивлению  хаджиба явно проголодавшийся мальчуган из бедняцкой  семьи  ел аккуратно,  без жадности,  воздавая должное всем блюдам, не забывая благодарить хозяина и  порыгивать  в знак того, что он восхищен пиршеством.  А полакомиться было чем: копченые улары соседствовали с пловом с лимоном, телятина,  тушенная в соке дикой сливы, стояла рядом с жареной рыбой,  фрукты громоздились разноцветной грудой. Да разве все можно было перечислить?!!

Когда с трапезой было покончено,  и гость и хозяин, сыто отдуваясь, откинулись на подушки, хаджиб дружески произнес:

— Вижу, что получил ты  достойное воспитание, Магир.  Поведай мне,  о себе. Сколько весен тебе? Кто твои почтенные родители?

Легкая смешинка мелькнула и растаяла в умных глазах  мальчика:

– Что до воспитания, то я не вырос при дворах ханов и илеков.    Наше селение у отрогов Панхара, оно зовется Коюнлу.   Я из рода  ями.   Мне двенадцатая весна.   Мой отец, мир праху его, научил меня ремеслам.   Караванщики обучили языкам .   Я знаю разные наречия , понимаю и пишу на таджикском, и арабском, понимаю речь узбеков и  дарвази. Моя матушка Фатима торгует фруктами.  Вот,  в общем-то,  и все, господин!

Дахир засмеялся:

– Славно, славно!! Этого уже не мало!  Ты к тому же еще и умеешь вести пристойную беседу! Может ты, окажешь мне честь, услаждая мой слух своими песнями  и игрой ?! Я хорошо оплачу труд твой.

Магир счастливо зарделся:

– Это будет великой честью для меня, господин  хаджиб!!

Руд  в руках Магира запел, зазвенел ,  а его еще не установившийся мальчишеский голос запел:

– Далеких звезд прекрасен свет,
Их холодно сиянье.
Милей улыбки юных дев,
Их сладкие лобзанья!

Дахир глядел на своего юного гостя  и на обычно малоподвижном бесстрастном лице хаджиба, проступало странное выражение.

Так в пору оттепели из-под снега, ощущая приближение весны, пробивается в степях  молодая трава  или на бесплодных горных вершинах вдруг в расщелинах начинают робко поднимать головы цветы.

О чем думал Дахир?

Может быть , вспоминал  свою так страшно завершившуюся юность и минувшие годы ?    Или сожалел о том, что пойди жизнь по другому пути, у него  был бы сейчас сын, сходный возрастом с этим юным  певцом ?

Трудно сказать, о чем он думал.  Порой даже самые сдержанные и холодные люди подвержены слабостям и смутной тоске о безвозвратно ушедших днях.

В том, что мальчуган, наверняка  не знавший еще в жизни любви, не испытавший сладость женских ласк, поет о девах и любовном томлении,  Дахира мало смущало. Короток век людской, рано взрослеют люди, рано уходят к Аллаху.

Песня завершилась, умолк руд , и хаджиб, чуть наклонил голову:

– Благодарю тебя, Магир!  Усладил ты сердце мое. Вот возьми.  Здесь восемьдесят  серебряных дирхемов.

Магир взял кожаный кошелек из тисненой кожи, и румянец смущения чуть проступил на его смуглых скулах :

– Да пошлет вам, Аллах долголетие, господин.   От всего сердца, благодарю.  На эти деньги  в нашем селении  можно жить долго, а еще  я куплю матушке новую накидку. Ее прежняя похожа на гальвиру  (сито) .

При этом он скорчил лукавую гримаску,  явно подшучивая над бедностью, при которой приходится ходить в отрепках, подобно дервишу.

Дахир поднялся:

– Магир, это я благодарю тебя, за доставленное наслаждение. Нам пора расстаться. У меня много дел, мальчик.    Подожди-ка ,  я не могу отпустить такого славного гостя  с пустыми руками.

Хаджиб  хлопнул в ладоши  и когда на пороге возник страж, приказал:

– Найди Гульнару!

Затем, словно вспомнив что-то,   Дахир произнес:

– Магир,  а под какой звездой родился ты?   Что было на небе в момент рождения твоего?

Паренек рассмеялся, словно перекатил серебряные монетки:

– Господин, это очень забавная история. Мои родители были в пути, когда матушка начала рожать меня. Отец  сам принял роды  и обмыл меня в реке   Кара-су (Черная вода), что течет недалеко от Термеза. А моя матушка слыхала от одного звездочета,  что в эту ночь на небосклоне сияла звезда аль-Тахрир(Марс).  В селении нашем  так и зовут меня  Кара–Магир.

Чем-то смутно знакомым или  уже слышанным ранее,  пахнуло от фразы этой  на  Дахира, но в этот момент  дверь распахнулась,  и появившаяся на пороге Гульнара, склонилась в поклоне:

– Слушаю, господин!  Ты звал меня?

Дахир жестом указал на Магира:

–Проведи  моего гостя в трапезную  и положи ему  самых лучших яств в дорожный мешок.  Так,  чтобы хватило до четвертой луны.

Гульнара наклонила голову в знак того, что все поняла и  приказание будет выполнено.

И  хаджиб,   замечавший  все, вдруг  увидал на лице служанки  улыбку!                   Гульнара улыбалась,  глядя на  Магира!

При дворе не принято, чтобы выражала эмоции прислуга  при тех,  кто выше тебя.  Бьют — молчи,  ругают —  молчи.  Видно, что-то было  в   Магире  такое, то ли  бесхитростная улыбка, то ли   мелкие правильные черты лица, сочетавшиеся с чуть выдающимися скулами и умными глазами,   что люди невольно начинали испытывать симпатию к нему.  Когда,  поклонившись еще раз, мальчик  ушел  в сопровождении служанки,  Дахир смел с лица   непривычную расслабленность  и, достав из маленького сундучка, какой-то свиток, перелистал его, делая на полях пометки каламом.

Ночь спустилась на  Аталык,  и город затих, не ведая, что суждено ему утром. Все в руках Аллаха!

Дахир в своем покое так же вступил в объятия сна.

Странное сновидение послала ему судьба.

Широкая спокойная черная  гладь реки. Плавное мощное течение  воды.   И вдруг бурление воды, мощная воронка,  и всплывает  черная  голова дракона   с  сияющими глазами.

Вот уже видна могучая шея, крылья, блестит чешуя.

В этот момент  дивный сон, было прерван  стуком в дверь.

Дахир,    спавший , как и многие  недоверчивые люди очень чутко, пробудился мгновенно. Он накинул халат, нырнул в остроносые тапки-бабуши и распахнул дверь.

Стоявший на пороге страж, приложил руку к груди:

–   Великий хаджиб!  Гонец от великого хана, желает срочно видеть тебя, не смотря на поздний час! Он загнал двух коней, пока домчался!

Дахир  , понявший, что  произошло  что-то важное, ответил голосом, совершенно не спавшего человека:

– Немедленно его ко мне! И никому об этом,   ни звука!