Юлия Иванова

-И что теперь с этим делать? — Марина с грустью смотрела на цветы. Нежные желтые лепестки умирали на глазах

-Что, что! Ничего! Денег на новые все равно нет! — резким голосом отозвалась Альбиночка, — Как-нибудь оформите эти. Как хотите!

-Но это же позорище! Дарить такие цветы! Ларис, посмотри! Что с этим делать?

Лариса пожала плечами. А что делать? А ничего не делать. Грустно, конечно, смотреть на замерзшие розы, но сами ведь виноваты. Хотели подешевле, купили накануне где-то в ларьке. Да еще и сохранить толком не сумели. Положили на подоконник, а ночью ударил сильный мороз. Ну кто же ожидает в марте морозов, верно?

Окно у них, конечно же, новое. Вот только Лариса видела, как его устанавливали. Когда у работников закончилась монтажная пена, они заткнули щель синим халатом уборщицы. Она еще искала его потом. Заткнули халатом, сверху чуть сбрызнули пеной, и готово. Такая вот вышла халатность. В общем, от этого ли или от того, что они уже были подпорчены, но к утру замерзшие розочки имели вид весьма плачевный. 

Неприятность? Да. Но с другой стороны, решение администрации было правильным: нечего тратиться на дорогие букеты, это ведь их деньги. Их можно потратить на премию сотрудникам, можно на общий банкет в честь 8 марта, а можно вот на эти наградные букеты. Но это как самим себе цветы покупать.

И вот теперь бухгалтер Марина всплескивает руками:

-Вчера было двадцать штук. Всем по пять желтых роз. А сегодня всего пять осталось . Как быть?

-Да ладно, зачем нам цветы? — недоумевает Влад, — Мы ж не женщины!

-Да вообще, глупо как-то нести цветы самим для себя, -соглашается Кирилл. — Странная какая-то церемония. 

Но Альбина Львовна непреклонна. Все должно быть по протоколу. “Как хотите, но сделайте!” — это ее любимая фраза. Недаром ведь в кулуарах ее с первых дней работы прозвали Лев Альбиныч.

Ларисе не хочется об этом думать. Пусть начальство разбирается, на то оно и начальство. Нет, ей не безразлично, как они будут выглядеть сегодня на награждении. Но иногда, когда проблем становится слишком уж много и они слишком уж неразрешимы, на Ларису нападает какой-то странный ступор. И тогда она просто ждет, когда проблема решится сама собой. Без ее участия. И обычно все как-то само собой решается. А Лариса до сих пор так и не поняла: то ли это какая-то мудрость в ней зреет, то ли обычное разгильдяйство. 

Она вообще не очень дружит с порядком и правилами. Бумаги на ее столе складываются в три этажа по простому принципу: важная — очень важная — не очень важная. Когда нужна какая-то бумажка, она просто берет стопку и начинает ее перекладывать по одному листочку. Главное — это никогда никуда ничего не выбрасывать хотя бы пару лет. 

Конечно, у Ларисы есть стеллаж с папками. И она пробовала поначалу стать более организованным человеком. Но быстро убедилась, что вспоминать, какие папки есть у нее на полке и где что хранится, ничуть не быстрее. 

Лариса вздохнула, посмотрев в окно. Весна. Завтра начнутся длинные выходные по случаю женского праздника. Надо только пережить сегодняшнюю ситуацию с цветами. А для этого нельзя быть излишне серьезной.

Она была из числа тех инженеров, которые пришли работать в школьное образование в 90-х, и  всегда ощущала себя чуть-чуть самозванкой. Нет, объяснять материал она умела, в этом у нее сомнений не было. Но было еще что-то неуловимое — то, что отличает учителя от всех прочих. То, о чем их психолог говорил так: “Учителя можно узнать даже на пляже. Со спины”. Лариса же про  себя часто думала словами сказочного героя: “Ни ступить, ни молвить не умеешь. Насмешишь ты целое царство”.

Если бы в первые годы ее работы ей дали хоть какую-нибудь почетную грамоту, пусть с минимальным уровнем почета, она была бы на седьмом небе. И не потому что ей так уж нужен этот кусочек картона. Ей нужна была уверенность в том, что она все делает правильно. Что она не совсем уж инородное тело в этой странной для нее учительской среде. 

Но вот прошло десять лет. И на дворе 200.. год. И она  — шутка ли — районный методист по информатизации и информатике. На самом деле обхохочешься: зарплата как у обычной учительницы, статуса никакого, зато как звучит! От былой серьезности ничего не осталось. Нет, она по-прежнему делает свою работу, ее даже стали хвалить. Но изредка все еще  чувствует себя самозванкой. 

Хотела было вернуться в инженеры, но не решилась: квалификация в этой профессии теряется быстро. За это время подросла новая молодежь, и конкурировать с ними Лариса вряд ли смогла бы. 

И вот теперь ей вручают почетную грамоту главы администрации района. Но теперь-то она понимает: ее отметили не потому что она лучше или хуже других. Просто подошла ее очередь, и дирекция приняла решение. И вот она сидит в актовом зале местного дома творчества. Вместе с ней трое мужчин: сетевики Влад и Кирилл и их вечно всем недовольный сисадмин Борис Михайлович. Ну их-то понятно почему награждают: хорошие компьютерщики в системе образования нарасхват. Впрочем, им и без грамоты неплохо живется. Им ведь не надо проходить аттестацию. 

Выжившие розочки, тщательно упакованные в газетную бумагу, ждали  своего часа на стареньком пианино в углу зала. Лариса с Владом специально заняли эти места — подальше от основных событий. Глава администрации начал свою речь. 

-Ну, на что спорим? На пару CD-болванок? — хитро подмигнула Лариса Владу. — Лично я за земной поклон. А ты?

-Я за низкий поклон, — привычно откликнулся Влад. 

Солидная женщина впереди обернулась. Но увидев Влада, не стала ничего говорить: ну да, с техническим специалистом района лучше не ссориться, слишком ценный человек. Хорошо, что Лев Альбиныч не пошла с ними. 

Глава администрации завершил свою речь, не произнеся в конце ничего ни про низкий, ни про земной поклон учителям. Только поздравил женщин с наступающим праздником. Лариса с Владом обменялись разочарованными взглядами: не угадали.

На сцену выбежали какие-то ребятишки и трогательно прочитали стихи. Им поаплодировали немного, затем вызвали первую награждаемую. За ней, как и полагалось по протоколу, шла еще одна женщина — представитель  школы с большим красивым букетом. Глава вручил грамоту от района, представитель школы вручила букет.

Лариса с усмешкой посмотрела на желтые розочки на старом пианино. Кирилл поймал ее взгляд и понимающе кивнул: да, уж, будет стыдно. Лариса оглядела зал. Повсюду красовались лилии, герберы, розы, сдобренные гипсофилой и зеленью и упакованные в блестящий целлофан. Она вдруг почувствовала себя легко и весело, как когда-то в молодости. Внутри у нее проснулась какая-то озорная авантюристка. Чего она, собственно, боится? Того, что их трюк раскроется? Так ведь все равно никто ничего не скажет. Ну и пусть увидят. Ну и пусть догадаются. Так даже веселее. 

Действие на сцене шло своим чередом. Нарядные дамы выходили, получали грамоту с рукопожатием главы и удалялись с пышными букетами. Большинство награжденных были женщины, и букет в канун 8 марта был весьма кстати.

Из их компании первым вышел на награждение Кирилл. Лариса, встала, взяла с пианино все пять розочек поднялась на сцену и торжественно вручила их Кириллу. Он взял букет, поблагодарил, а потом прошел к своему месту в задних рядах и тихонько положил букет обратно на пианино.  

Итак, первый выход прошел нормально. Следующего вызовут нескоро. Сначала детишки споют песню. Можно расслабиться. 

Когда на сцену поднимался Влад, Лариса уже не переживала: взяла букет с пианино, поднялась, вручила, вернулась, села на место. Влад — свой человек, такой же как она, из бывших инженеров. Ироничный, всегда спокойный, со скепсисом смотрящий на всякого рода имитацию бурной деятельности.  Он спокойно вернул букет на пианино, усмехаясь одними глазами. На сцену снова поднялись дети. 

Следующим был Борис Михайлович. Лариса насторожилась. Кажется, интуиция подсказывала ей, что предстоит проблема. Но на самом деле интуиция была ни при чем. С Борисом Михайловичем проблемы были всегда. Это его неотъемлемое свойство: вода мокрая, снег холодный, а Михалыч — источник проблем.

Когда Лариса вручала ему букет, его голос дрогнул: 

-Лариса Николаевна, ну что вы. Спасибо!

Лариса, на мгновение замерла. “Крокодил сказал доброе слово?!” — пронеслась у нее в голове фраза из мультика. Но в следующий момент она с испугом подумала: “Он что, не в курсе?”

 Борис Михайлович был не то чтобы плохой человек. Он был человек невыносимый. Грамотный специалист, он совершенно не умел ладить с людьми. Ни с кем. Любую просьбу воспринимал как личную обиду. Лариса была для него враг номер один. Не потому что она была с ним в ссоре, а потому что у Бориса Михайловича просто не было врагов номер два. Все были первыми. 

“Ну разумеется, он не в курсе, — размышляла она, возвращаясь на свое место, — он же ни с кем вообще не общается. И даже Лев Альбиныч ему не указ. А мы на нее понадеялись».

И теперь все получилось, как в плохом кино. Злодей оказался ранимой душой, его злоба оказалась защитой от людей. Ему пятьдесят, и он как ребенок. Этот ребенок раскрылся в самый неподходящий момент. И теперь ему предстоит разочарование. Она уже не понимала, смеяться ли ей, огорчаться ли. Как обычно в неразрешимой ситуации, она решила ничего не контролировать: пусть все идет как идет. 

Когда ее вызвали на сцену, она краем глаза заметила, что среди ее коллег произошла какая-то заминка — Влад что-то объяснял Борису Михайловичу. Где-то задвигались стулья, кто-то что-то сердито зашептал. “В конце концов, я сделала, что могла, — подумала Лариса, — Да и кто завтра об этом вспомнит!” Когда, получив грамоту, она повернулась в сторону зала, то увидела, что Борис Михайлович идет к ней с букетом в руках и вид у него угрюмый, как обычно.

-Эх так и не удалось выиграть у Влада болванки, — вздохнула Лариса, выйдя на улицу. — И что теперь с этим делать? — кивнула она на букет

-Да возьмите себе — Кирилл был моложе и обращался к ней только на “вы”.

-Конечно, бери себе, — подтвердил Влад. — С наступающим!

Лариса поискала глазами Бориса Михайловича, не нашла, да честно говоря, не очень-то и хотелось. Под ногами хрустел снег, но небо было уже весеннее. Впереди были длинные выходные. И в конце концов хоть кто-то все-таки подарил ей цветы к 8 марта.