Олег Бобров. Облака плачут кровью. ч. 2 Братство идущих во мраке

Тобчи-хан потер квадратными ладонями виски. Это было единственным признаком того, как он устал.

В последнее время, он спал очень мало. Половодье дел захлестывало и его, ранее казавшегося неутомимым. Мало того, что из-за неурожая в соседних землях, взлетели цены на зерно и муку, так еще и владыки-соседи, постоянно грызлись между собой. До поры до времени на это еще можно было взирать хладнокровно, но нюхом старого травленого вожака хан понимал, что « день гнева приближается » .

Самое трудное было решить, что делать с окраинами державы.

В славном Баласагуне, который Тобчи-хан планировал сделать в ближайшие годы, своей главной столицей, сидел старший сын , Шейс аль Мульк, рожденный хорезмийкой Динарой. Что и говорить, он просвещен, любит книги, собирает поэтов под знамена свои, не слишком любит войну. Крепок ли будет он у власти, сумеет ли , вовремя оседлать коня и принять бой?

Сельджуки наплывают грозовой тучей с юга и северо-востока. Младшему сыну Арбилю, от арабки Лейлы, всего одиннадцать лет. А теперь еще дворцовые дела раздражают, отнимают время. Честно скажем, как истый степняк, Тобчи-хан, тщательно скрывая это, недолюбливал скученность и тесноту городов. То и дело взгляд натыкается на какие–то знакомые и незнакомые рожи разных племен и языков, похожие друг на друга, вызывающие отвращение. Иногда поднимается в городе вонь такая, что глаза режет. Хочется душе простора, степной бескрайности, в которой теряется глаз человеческий. Хан хлопнул в ладоши и бросил  появившемуся на пороге, слуге:
-Мухтасиба Дахира ко мне!

Несмотря на ранний час, Дахир появился перед ханом через четверть стражи умытый, тщательно одетый, без следов сна на лице. Когда он вошел и поклонился, хан сделал ему знак присаживаться, а затем произнес тихим и несвойственным ему, дружеским тоном:
-Мой верный мухтасиб, мой славный Дахир, уже пятнадцать весен  ты у трона моего. Я не ошибся? Половодьем летят дни, рекой стремительной.

Дахир ответил негромко и чуть задумчиво, словно вбирая воспоминания в себя:

-Да мой повелитель, да, минуло пятнадцать весен, как я у трона твоего. И благодарность моя и верность тебе..

Хан внезапно разогнулся, словно тетива отпущенная боевого лука и перебил собеседника:

— Что стоит услуга, которая оказана? Ничего, Дахир, ничего не стоит прошлая услуга. Мой верный мухтасиб, дело в том, что у меня требуют твоей головы или, по крайней мере, удаления тебя из дворца , изгнания из Аталыка.

Лицо мухтасиба осталось совершенно бесстрастным, но холодный ужас сжал его  не самое робкое сердце. Вот оно что, змеиное гнездо дворца проснулось и намеревается ужалить! Ответил он почтительно, явно демонстрируя готовность принять любую волю хана:

-Бури-тегин ( хан ханов), воля твоя закон для правоверных. Я готов со смирением , вручить свою судьбу в руки твои, тем более , что она и так в них находится.

Лицо Тобчи-хана помрачнело:

-Слишком хорошо известно мне лукавство твое и проницательность, мухтасиб. Ты пытаешься понять, что ставят в вину тебе нашептывающие мне в уши завистники и недоброжелатели, которых хватает при дворе любом ? Так и спроси прямо, охотно отвечу. Заодно, может, развеешь ты сомнения мои, верный мухтасиб. Первое, что нашептали змеиные языки, — это то, что ты становишься  слишком влиятелен и опасен. Ты несколько раз спасал мне жизнь, но что стоит  тебе воспользоваться своими дарами, данными Аллахом, и отправить меня в сады райские? Далее, ты якшаешься со сбродом разным, людьми, не только  низкорожденными, но недостойными твоего положения . И последнее, змеиный шип коснулся слуха моего в том смысле, что ты не только не женился, но и не завел себе даже временной наложницы. А это не слишком красит мусульманина. Я слушаю тебя Дахир, что ответишь ты на злые эти наветы? Чем обрадуешь или опечалишь сердце мое?

Дахир произнес неспеша:
-Владыка, моя рука в ладонях твоих, а все мы в руке Аллаха. Выслушай же меня. Да и в самом деле, я общаюсь с множеством людей, но дабы знать жизнь, нужно разглядеть ее изнанку, ее темные и светлые стороны. И в первую очередь, это идет на пользу тебе и твоему славному правлению. Что касается подлого навета, что имею я возможность покусится на жизнь твою, то это глупые выдумки завистников, потому что обласкан я милостью твоей. И если дерзновенную мысль такую пошлет мне шайтан, то останется мне вырвать из груди своей сердце. Что касается до женитьбы…  Я знаю женское лукавство и змеиную подлость женщин. И к женским чарам холодно сердце мое. Было, есть  и останется, повелитель. Я сказал все, великий хан. И пусть твой суд будет правым. Ибо на клинках наших выбивается сура из Корана: «Каждому по делам его».

Тобчи-хан вплотную подошел к Дахиру и несколько минут разглядывал его так , словно увидал впервые, а затем сказал, чуть помедлив:

-Да, Дахир, в самом деле ты можешь быть опасен. Но опасен ты в первую очередь врагам моим. Для меня это главное. Ты не гонишься за богатством и почестями. Ты не предашь меня, потому что, предав, потеряешь все. Долго ли проживешь ты, ускорив смерть мою? Да дыхание твое и сейчас легче соломинки в пасти ветра. Поэтому  я не отдам тебя клеветникам, не поверю языкам свирепым . А вот Аталык тебе придется покинуть. Отныне, ты не дворцовый мухтасиб.

Дахир склонился в поклоне:

-Воля твоя, великий хан, я всего лишь  раб у ног твоих.

Словно не слыша, Тобчи-Хан продолжил:

-Грозные ветры колышут грешную землю эту. И самый главный враг наш, сельджукские владыки, обкладывающие державу с трех сторон. Они — наши бывшие вассалы, ставшие грозным врагом. Нам нужно знать о них все! Их силу и их слабость! И самое главное, ищи того, кто является врагом их в этом мире греха. Могут ли их враги стать для нас союзниками, пусть по-другому глядят они на веру. Ты отправляешься с посольством к сельджукскому султану. Отвезешь ему дары мои и уверения в дружбе. Поедешь в Мазаристан, Хузистан и, самое главное, остановишься в Рее, у хребтов Загроса. Там ищи людей, которые ненавидят сельджуков.

Дахир едва смог скрыть удивление. Вот как, значит, у великого хана, есть в стане врагов свои глаза и уши! Словно прочитав его мысли, Тобчи-хан довольно усмехнулся:

-Именно там появились бродячие проповедники-измаилиты, обвиняющие сельджукских султанов  в отклонении от истинного ислама. Мы идем по пути сунны, они — шииты, но на время, дороги наши могут скреститься. Завтра будут приготовлены дары для правителя Хорасана и Мазеристана, Чагрул–бека. Я дам тебе в сопровождение сотню воинов. Через три луны ты покинешь Аталык и вернешься, лишь  когда я пришлю письмо с гонцом. А сейчас иди и отдыхай, мой верный Дахир. Тебе скоро предстоит дальняя дорога.

Мухтасиб , кланяясь, покинул покои хана, ощущая, как призрак гибели, который неслышными шагами появился перед ним, исчез.